Elliar_Test

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Elliar_Test » Тестовый форум » Тестовое сообщение


Тестовое сообщение

Сообщений 1 страница 4 из 4

1

Благодарим за выбор нашего сервиса!

0

2

Когда дверь в кабинет закрылась, очки в черной оправе опустились на стол, тонкие пальцы скользнули по темно-коричневому дереву в лаке. Он ступал по мягкому ковролину почти беззвучно, погруженный в сумбурное море мыслей. В огромном стекле переливался радужными огнями Бонн. Нужно было немного тишины и покоя, совсем чуть-чуть, чтобы придти в себя и переварить всю полученную информацию.
Тихо скрипнуло и напряглось кресло, когда Кристофер опустил в него, устало потер чуть подрагивающими пальцами переносицу и откинулся на спинку. Тишина. Наконец-то наступила тишина в его просторном с высокими потолками кабинете. На часах уже девять вечера, секундная стрелка тихими ударами отсчитывает каждое мгновение. Крис прикрыл глаза: под тонкой кожей век переливалось зарево мерцающих огней.
Лиза, изящная высокая девушка с удивительными карими глазами, осторожно приоткрыла дверь:
- Господин Белл, может быть, Вам кофе приготовить? А то я уже ухожу. Вам бы отдохнуть завтра, - она взволнованно смотрела на застывшего в кресле Кристофера.
Он нашел Лизу почти год назад, когда ушла предыдущая секретарша. Всегда собранная, трудолюбивая – она была ярким примером людей, которых он собирал вокруг себя. Людей, которые становились его опорой.
Кристофер коротко кивнул и посмотрел на нее немного лениво, но внимательно, мягко улыбнулся:
- Лучше просто кофе, - потянулся за пачкой сигарет, лежавших тут же. Лиза же коротко кивнула и скрылась опять за дверью. Кристофер затянулся горьковатым дымом, обратно нацепил на себя очки и попытался сосредоточиться на документах, накрывших полотном стол. Его немного напрягало положение дел в компании в последнее время, поэтому он даже свободной минуты найти не мог. Пускай они и налаживали новые контакты, заключали новые контракты о поставках… Все было не так славно, как того хотелось именно Кристоферу. Возможно, они с Заном где-то ошиблись в своих вычислениях. А, можно быть, это он чересчур осторожничает. В последний месяц даже пришлось отойти от дел Семьи. Он лишь иногда показывался на собраниях. В остальных вопросах его люди функционировали автономно.
Лиза принесла кофе, осторожно поставила его на край стола:
- Господин Белл, - она никогда не переходила черты и не относилась к нему фамильярно, может быть, поэтому она была практически единственной омегой, которую Крис безгранично уважал и был готов защитить? – я завтра приду пораньше на работу, постараюсь расформировать Ваши документы по важности и срочности.
- Да, спасибо, - он опять улыбнулся и потер подушечками пальцев затекшую шею, бросил на девушку торопливый взгляд, когда та уже была у самой двери, - доброго вечера, Лиза.
Через несколько минут зазвонил телефон, вспарывая своей резкостью шелест перелистывания страниц. Рука дрогнула и зависла над последним контрактом.
- Да, Макс?
- Кристофер, мы нашли его. Он прятался неподалеку одного арт-кафе. Снимал там в каком-то хостеле номер. Думал, не найдем.
Белл поджал губы, оставил на договоре размашистую подпись и поднялся на ноги, опять чиркнул зажигалкой, опять почувствовал приятный привкус табака во рту. Макс замолчал, он догадывался о том, что чувствовал сейчас Ионнис. Кристофер не умел прощать, но это всегда было для него ударом в спину. Самым тяжелым ударом. Поэтому Макс, который уже годился Кристоферу в отцы, сейчас терпеливо молчал. Из головы выветрились все мысли. Пауза затянулась. Пепел, скопившийся на кончике сигареты, сорвался и медленно осел на острые носы черных туфель.
- Ты знаешь, я не хочу его видеть, - голос Кристофера в трубке немного дрожал, - Отправь к нему Алдо и Нико. Им пора бы уже показать на что они способны. Хотя, с такой ерундой любой справится. В любом случае, пускай там без шумихи.
- Конечно.
В трубке повисла тишина, а Крис еще долго смотрел на город, раскинувшийся под ногами.

Алдо и Нико только-только попали в команду Ионниса. Они была полны амбиций и желания показать, на что они способны. Вот только Кристофер их ничуть не устраивал. Пускай он славился своей любовью к рискам и ветреностью как кардинал Гамбино, рисковать он ничуть не торопился. В первое время они даже верили в то, что с ним у них все пойдет хорошо, что они быстро поднимутся по иерархической лестнице. Но ничего этого не произошло. И два молодых альфы, готовые сломя голову нестись вперед к славе, откровенно недоумевали, как у подобного Кристоферу Белу человеку получилось продвинуться и еще со своим конфликтным характером (о том, как Ионнис ругался с половиной Семьи, ходили легенды) заслужить уважение со стороны Босса.
И вот они – двое отпетых бандитов с ростом под метр девяносто, мчались по проспектам Бонна, чтобы расправиться с каким-то там предателем, и заодно строили планы о том, как докажут, что Кристофер незаслуженно занимает свое место и ему уже пора на покой.
Вилфрид Браун был прекрасным компьютерщиком и долгое время проработал программистом в DMM, он получал значительно больше своих коллег и все это благодаря Кристоферу, который строил на него планы и хотел помочь продвинуться по карьерной лестнице. Но Вилфрид в итоге оказался дураком. Он откопал достаточное количество информации, о том, что DMM имеет связь с черным рынком. И вместо того, чтобы решить дело сразу и отдать все документы в правоохранительные органы (хотя, это бы ему все равно не помогло), решил пойти «ва-банк» и поставить на кон все: репутацию, карьеру, жизнь. Браун решил, что может тягаться в уме с Кристофером Беллом, и начал ему угрожать и требовать от него денег. Конечно, он делал это осторожно. Заныкался на самый край Бонна, ушел в подполье и оттуда капал на мозги. Белл же в свою очередь очень любил платить по счетам. Жаль только, что из мальчишки мог выйти хороший хаккер, который после мог бы очень пригодиться в DMM.
И вот сейчас, когда на часах уже было почти двенадцать, двое головорезов добрались до скромного хостела, забившегося в подворотни Бонна и мигающего непримечательной вывеской, на которой значилось «Рай». Нико толкнул дверь и вошел. Девушка, сидевшая все это время с какой-то газетенкой в руках, подняла лениво затуманенный взгляд и бросила брезгливое:
- Чо вам?
Алдо, выглядывающий все это время из-за широкой спины напарника, смачно сплюнул:
- Альфа, - и достал свою «девочку», отвел курок, - Сука, говори, где у тебя тут хилый очкарик прячется?! НУ?! ПОКА НЕ ПРИШИБ, МРАЗЬ!
- Я бы не стал его злить, - Нико криво усмехнулся. Девушка переводила перепуганный взгляд то на одно, то на другого, а потом запинающимся голосом выдала: «Девятнадцатый… Направо…».
Раздался выстрел, альфа медленно съехала по стене, оставляя кровавый след на светлых обоях.
- Алдо, ты больной?! А вдруг тут еще постояльцы есть? Он прикончит нас теперь, - лицо Нико перекосилось, он, конечно, знал, что Алдо больной ублюдок, но не думал, что тот совсем не дружит с головой.
- Да мне посрать, скажем Зиллаху, что это Кристофер придумал. Думаешь, он нас тогда не повысит? Все на мази. Не парься! Сейчас нам лучше побыстрее ноги отсюда уносить. Пошли за мальчишкой.
В свою очередь, Вилфрид Браун, находившийся в этот момент у себя в номере, конечно же слышал выстрел и теперь судорожно думал о том, как уносить ноги. Он был более, чем уверен в том, что пришли именно за ним. Перспектива попасть в лапы головорезов Семьи его совершенно не радовала. Схватив свой ноут, он открыл окно и, когда дверь в номер открылась, тут же сиганул с подоконника в полутемный переулок. Раздался еще один выстрел –пуля пролетела в сантиметре над головой перепуганного Брауна. Кровь пульсировала в висках.
- БЛЯ! Говорил тебе, что ты-придурок! – ревел взбешенный Нико, увидев спину мальчишки.
Алдо ничуть не растерявшись, полез в окно за убегающим компьютерщиком. Вилфрид понимал, что шансов у него никаких нет, отчаянно пытался бороться с нарастающей паникой. Ноги не слушались. Мгновение, и он уже лежал на земле. Из раскроенной губы, которую он прикусил, когда встретился подбородком с асфальтом, хлестала кровь.
- Нет, пожалуйста. Давайте мы как-нибудь решим этот вопрос. Дайте мне возможность встретиться с Кристофером! Я умоляю вас! – он в ужасе смотрел на приблизившихся Алдо и Нико. К горлу подступила тошнота. Алдо же, увлеченный игрой, рывком поднял за шиворот молодого перспективного, как думал когда-то Белл, программиста.
- Нет, малыш, по счетам нужно платить. Особенно, если это касается серьезных вопросов, - он втянул в себя запах Вилфрида и его передернуло – запах беты, - Воняет.
Сильным резким ударом массивного кулака в живот, он заставил Вилфрида согнуться пополам от боли, он начал отчаянно хватать губами воздух. Когда мужчина отпустил Брауна, тот упал на колени и его тут же вывернуло наизнанку на ботинки из светлой кожи.
- Вот урод! – Алдо не любил, когда портили его вещи.
Откуда-то сзади раздался голос Нико:
- Прекращай, нам нужно скорее уносить ноги!
Но Алдо не слышал напарника. Его бесила сама ситуация. Ярость заливала разум, и он не мог контролировать свои эмоции. Следующим ударом он раскроил компьютерщику челюсть.
Раздался отчаянный вопль.

0

3

"Дорогой психоаналитик – мне нужна кушетка, я хочу лежать и смотреть в белый потолок, и молоть страшную чушь, раскраивая себе череп, распарывая себе брюхо и вытаскивая на кофейный столик свои внутренности, одну за другой, методично, чтобы ты видел, какой я на самом деле, как у меня все хорошо внутри, как все в порядке. И как я хочу избавиться от этого дерьма."
Под пальцами – острые ребра, Люциус сжимается в точку, имплозия, и вот, в последний раз его затихающие всхлипы разрезают горло. Эрих ощутил немыслимое облегчение – он не переносил чужих слез, а слезы Люциуса для него были соляной кислотой. Концентрированной. Они выжигали в нем дыры с шипением и болью, и характер этой боли был необъясним, невозможен. Стыд? Нет. Жалость? Нет. А что тогда, Эрих Фабелла? Вина.
И вот теперь их электромагнитное поле сменило полярность «+» на «-», и все сдвинулось по фазе, все полетело, скачок падения напряжения, сопротивление не выдерживает, и кажется, совсем скоро будет пробой. То, к чему все это должно было придти рано или поздно. Линия жизни – точка смерти. Эрих отшатнулся от Люциуса, попытался подыскать слова, но вдруг понял, что его разум никак не связан больше с голосовыми связками. Потому что инициатива больше не в его руках. Потому что имплозивное сжатие в Люциусе уже случилось. Только что. Дым от сигареты, нервный тик, Эрих сохранял одно и то же выражение лица, даже не поправил съехавшие очки. На шутки не обижаются, говорят, на правду тоже. Брехня.
Болезненные губы испускают ядовитый дым, и вот сейчас им двоим уже не до партии поэтических шахмат, не до высокого слога. Со смертью не шутят. С любовью не шутят. На веснушчатом лице – растерянность, и фигуры уже летят с доски, сигареты катятся к ногам, ломается микротехника, музыка – весь эшелон возлюбленных Маленького Принца. Эрих пытается что-то сказать, но ничего связного не выходит, как будто его печатная машинка заела, и междометия вылетают по одному, вместе с именем, вместе с руганью.
А вот и последняя грань – скомканные страницы Миллера, с которым пришел Эрих в библиотеку той дотла сгоревшей осенью. И вот время уже проворачивает своей секундной стрелкой в его груди заржавленный штык. Фабелла рывком прикрывает лицо, корешок книги попадает по локтю, с глухим стуком падает переплет на красное покрытие к скомканным снарядам страниц. Настоящая Гражданская Война. Зря Эрих убирал руку от лица. Он и сам близок к собственному имплозивному сжатию, осталось только подать искру, ведь уже запахло порохом.
Зачем ему все это сдалось? Эрих счастлив, Эрих реален, барселонские низкие балконы ждут его над узкими улочками с вывешенными белыми простынями, и тот идеальный мир не вымышлен в отличие от этого. И уже сейчас любой роман с человеком суши выглядит намного реальнее, чем глупые разборки, чем диспозиция чувств в пространстве. Слышишь ты, в чьих руках детонатор, зачем было ждать для этого семь месяцев?
Штыковая атака – разве Люциуса не учили не бить человека в очках? Его острый кулак оставил на скуле пурпурный кровоподтек, очки слетели с носа, но Эрих сохранил равновесие. Даже сейчас между ними была разница. Фабелла сжал кулак, под правой ладонью пульсировала ушибленная скула, и он слабо видел только одним глазом уже совсем другой образ. Он мало походил на книжный, и он не прятался между строк, и хотя это куда сильнее напоминало продолжение их затянувшейся комедии, Эрих чувствовал себя уже не зрителем, а постановщиком.
Дорогой психоаналитик, смогу ли я без всего того, что извлек из себя, различать, где правда, а где – фальшь? Наверно, могу, если мне хочется сказать вполголоса: «Я верю тебе».
Мы напишем собственную книгу и смонтируем собственный фильм, только вырежем целые куски потраченной впустую кинопленки, или, что лучше, запишем на нее сверху, ведь кинопленка не любит, когда я ее тратят на всякую ерунду. На показуху и на избегание. На дефекты слуха, на сплетни и на додумывание. На мечты, которым не суждено сбыться.
Вот и замечательно! Вот и прекрасно, хвала испанской революции, и это как красная тряпка на быка. В глазах Эриха только ярость. Он нервно сжимает в напряженном кулаке клок своих волос, бессмысленно щурится, не хочет все это слушать.
Шарит внутри своего живота, но там уже ничего не осталось, а в пустом кресле нет никакого психоаналитика.
Он делает шаг назад и под кроссовком что-то трещит. Может, плеер, может, айфон, может, оправа от очков – он даже цветов вокруг себя не различает, а этот ответ – то, чего он так долго ждал. Он слишком многое знал об охране острова, чтобы не догадаться, и только из чувства двухтонного долга на своих плечах не взорвался намного раньше.
Его эгоистичное желание тогда было «их общим». И они оба попались тогда в коридоре возле пульта, и оба бежали по петляющему полумраку, не зная, что делать – глотать воздух или истерически смеяться. Адреналин шкалил, Эрих тащил Люциуса за собой, потому что бегал быстрее. Но и этого было недостаточно. И даже когда их приперли к стене, Эрих не выпускал тонкого запястья из руки, которую била дрожь.
Если у них была одна участь на двоих, зачем было делить ее на каждому? Все - одному и ничего- другому? Чтобы сейчас упрекать в этом Эриха? Не такими должны быть благие намерения, и это до сих просто злосчастный дым!
- Но я же не виноват, что ты живешь с языком в заднице и ведешь себя как последний сукин сын! – В легких такая резь, как будто он пробежал еще добрых три километра. Он уже смотрел ему в спину, и с губ срывался только смех. Потому что это было как-то невероятно. В воздухе остался только запах дыма. Не хотел, чтобы с ним что-то случилось? Хорошее желание, особенно, когда ты соизволяешь показывать свое лицо раз в несколько дней. Просто в извращенном сознании Люциуса это все как-то укладывается Неудавшийся сын, неудавшийся художник, неудавшийся музыкант, неудавшийся любовник. Неудавшийся.
Ублюдок, ты будешь жать на детонатор или нет?!
- Вот и проваливай! Вот и делай, что хочешь! – губы предательски дрожали, он даже ругательства позабыл, и теперь только издал какой-то громкий свистящий всхлип, уже разворачиваясь, крикнул через плечо. – Vete a la mierda!*
Море, срочно, бегом. Эрих сорвался на бег, едва не собрал ступеньки носом, выбегая со спортивной площадки. Вот сейчас-то он точно сбежит! Один, без шумной компании, без протеста, вот так, сам, и никому потом в итоге не будет должен, и никто не обвинит его в эгоизме. Почтальонка мешала ему бежать, и он скинул ее с себя. Любимую потертую почтальонку с испанским флагом.

0

4

Да, его с Эрихом жизнь бок обок была похожа на бой, где каждый ринг надо было во что бы то ни стало выиграть. Доказать друг другу, что знаешь больше, что язык у тебя длиннее, а шутки острее. Доказать, что ты не сломаешься от язвительного слова. Не сбежишь прочь от безумия происходящего.
Только вот игра скоро закончится. И Эрих победит, оставшись ее единственным участником.
Люциус сидел на земле. Он дрожал, а по щекам продолжали скатываться слезы. Слабые пальцы сжались в кулаки от отчаяния, которое обступило его. Смеялось над ним. Рассказывало сказки про смерть, шептало на ухо отвратительные вещи. Его трясло он ужаса, который протягивал ему яд и настаивал на том, чтобы Ренделл испил до дна свою обреченность.
Он не сдержал голоса, сорвался на рыдания, чувствуя, как подкатывает к горлу тошнота. А глазах меркнет от собственной слабости. Люциус совсем согнулся. Черные пряди соскользнули с плеч.
Его извечная игра в салочки. Его вечное стремление диктовать свои правила там, где этого не стоило делать. Он просто знал, что Эрих никуда не денется. Знал, что так будет проще расставаться. С того момента, как он пересек порог их комнаты он надеялся на одно, что Эрих не привяжется к нему. Что Ренделл не займет в его душе никакого места. Верил в то, что так и останется неадекватной фигурой в потемках памяти, которую будет так просто забыть.
И ничего не мог с собой сделать.
Он постоянно ловил испанца в коридорах, прижимал к стенам, ласкал его губы у всех на виду. А потом исчезал. Он вис у него на шее в столовой, шепча на ухо вещи, которые не стоило говорить человеку, в чью жизнь не желал вклиниваться. Кидал реплики из Гомера, Вергилия, Данте, Шекспира. Читал  вслух стихи, переплетая их с нестройным повествованием или совершенно бредовой мыслью.
Люциус с каждым разом заходил все дальше в своих словах, позволял себе все больше. И ему так приятно было чувствовать, что в один прекрасный момент Эрих ответил на поцелуй. Сначала совсем неуверенно. Потом настойчивее. Пока он не понял, что натворил. Осознал, как далеко зашел. И включил тормоза. Попятился назад.
Он поднял измученное лицо на Эриха. В зеленых глазах была только тьма вечности, которая уже посеяла свои семена и те постепенно всходили. Он был безволен как кукла, которую тягали из стороны в сторону. В ином мире, который не подвластен не одному человеку.
Его игра приобрела другой характер. Стала язвительнее. Особенно после последней попытки сбежать с острова. Уже тогда он видел в Эрихе сомнения. Знал, что они не смогут осуществить план. Ему было глубоко плевать на это. За пределами острова его никто не ждал. Никто бы не помог. Без документов, без денег, без возможности связаться. Он был мертвым для того мира и уже свыкся с этим. Тот мир тоже погиб для него, как погибла давным-давно в автокатастрофе его мать. А он, будучи девятилетним ребенком, читал над ее могилой каждый день, много месяцев подряд молитвы, умоляя Бога вернуть ее. Чуда не произошло. Как и не произошло тогда, когда они попались в руки охраны. Когда Люциус знал только то, что он сам понесет ответственность за Эриха.
Ноги его не слушались, и когда испанец рывком заставил его встать, Люциус чуть не рухнул обратно. Он смотрел на Фабеллу, но видел перед собой только пустоту. Слышал словно из далека его голос. А в голове просыпалась мысль, единственная мысль, которая волновала его уже который месяц подряд.
«Эрих, ты вообще когда-нибудь верил мне?»
Он безвольно прижался к Эриху, не выражая никаких эмоций. Тепло, которое он хотел получить больше всего. Оно было ненастоящим, выдуманным. Его преподнесли Люциусу как подарок, который он мечтал однажды увидеть. Он уже развернул его, уже готов был поверить в его реальность, но на дне коробки оказалась безмолвная пустота.
Вместо отчаяния в дверь случалась злость, готовая вот-вот перерасти в ярость. Он неуверенно отворил ей.
Глупые слезы. Люциус торопливо вытирал их, а они продолжали настаивать на своем. Как будто ему, действительно, девять. Глупая истерика. Очередная показуха. Только кроме зрителей лишь Эрих, который готов платить за все билеты, готов сидеть в первом ряду. И как истинный поклонник он не воспринимает актера всерьез, когда тот, надрываясь, царапает себе душу, чтобы раскрыться. Когда Люциус становится настоящим и перестает облачать слова и фразы в чужие одежды.
- Отвали от меня! – он оттолкнул от себя испанца. Отступил на шаг. Никуда Люциус не пойдет с ним. Не появится на горизонте, когда Фабелла этого не желает.
Дрожащими пальцами он достал из кармана пачку сигарет. Зажигалка не сразу послушалась. Он смотрел в глаза за линзами очков со злостью, с которой никогда не смотрел в них. Наконец, прикурил. Затянулся.
Он доиграет эту роль. Поставит жирную точку в их «книжных» отношениях. Перестанет быть лирическим героем, став хоть на мгновение человеком.
Дым опять ленточкой поднимался с кончика сигареты. Люциус опустил голову, кивая ей.
«Окей, Эрих. Ладно!»
Посыпались на землю плеер с наушниками. Ударился экраном айфон. Издала тихий звук зажигалка, пачка сигарет отправилась следом.
«Бросил… Я все бросил!»
Он уже принялся за книгу с надписью на корешке «Генри Миллер. Тропик Рака». С наслаждением рвал страницы, комкая. А потом не выдержал и швырнул останки рукописи в испанца. Судорожно вздохнул, пытаясь взять себя в руки.
У него еще были силы на то, чтобы достойно ответить Эриху за разбитую зимой губу. Еще оставались крохи решительности, чтобы показать, что он тоже человек, а не актер, что у него тоже есть терпение. Собрав остатки себя, он с яростью вписался кулаком в скулу испанца. Рука отозвалась резкой болью, но сейчас американец не чувствовал ее.
Он отступил на шаг, два. Попятился. Уже было развернулся, чтобы покинуть беговую дорожку, но вспомнил то, что хотел сказать с того момента, как по его подбородку потекла яркая кровь и он встретился плечом со стеной, кое-как удержав равновесие, а на лице застыло изумление, смешавшееся с непониманием.
- Знаешь, что?! – он «ткнул» пальцем в Эриха. Бледное его лицо было перекошено от ярости, глаза пылали, - С тех пор, как я увидел в первый раз твою гребанную рожу в библиотеке, я ни с кем не тр*хался, Э р и х! - Люциус развел руками, голос его сорвался на крик, - НИ С КЕМ, КРОМЕ ОХРАНЫ! И ЕСЛИ БЫ НЕ ТВОЕ ЭГОИСТИЧНОЕ ЖЕЛАНИЕ, ТО И ЭТОГО БЫ НЕ БЫЛО!.. – Рука только теперь начала болеть. Закончил он уже тихо и совсем хрипло, - Я просто не мог тебя оставить одного. Я не хотел, чтобы с тобой что-то случилось… Не подходи больше ко мне даже близко. Я пойду найду кого-нибудь себе на ночь. Как ты противен.
Он развернулся и быстро зашагал прочь.

0


Вы здесь » Elliar_Test » Тестовый форум » Тестовое сообщение


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно